Осень в этом году была сухая и безветренная, все так и хрустело под ногами. Иногда тучи собирались над городом огромным скопом, и прохожие поднимали взволнованные лица к небу, опасаясь, что промокнут, но мать-природа вновь обманывала надежды садовников, и, разогнанные внезапными, такими редкими нынче порывами ветра, тучи исчезали.
- Снова не будет дождя, - вздохнул Егор. - Как странно, осень - и засуха. Это правда странно, не находишь?
- Мне уже ничего не кажется странным, - раздался хриплый голос из угла. Егор повернулся и еле сдержал слезы. Больно видеть своего лучшего друга таким - немощным и болезненным, в инвалидном кресле, с невеселой ухмылкой на бледном лице и с капельницей в правой руке. Больно, что раньше он был красивым и статным мужчиной. Больно, что он, Андрей, болен СПИДом.
Но все же, не угасла, не потухла та живая искра, которая отражалась в глазах Андрея с самой первой секунды его жизни. Она до сих пор жила, и Егор цеплялся за нее, как за последнюю надежду, хотя знал, что исход неминуем.
У Андрея никого не осталось, кроме Егора - родители умерли, когда мальчику было всего пять, и, выйдя из интерната, он не пытался найти родственников - они напоминали ему про смерть родителей. С Егором он познакомился в интернате, и, черт возьми, сколько всего у них было, сколько веселых и счастливых минут!..
- Мой врач сказал мне, что я умру завтра, - произнес Андрей совершенно холодным и равнодушным тоном.
Егор выронил стакан с вином, который крепко сжимал в ладонях, и моргнул, ощущая пот, выступивший на лбу.
- Когда он тебе это сказал? - тихо спросил он.
- Неделю назад, - Андрей грустно улыбнулся и отвел глаза.
- Ты издеваешься надо мной?! - вскрикнул Егор, и в его взгляде промелькнула искра безумия.
- Не кричи, голова болит, - тихо попросил Андрей. - Я не хотел, чтобы ты мучался всю неделю. Бог наказал меня за то, что я не ценил женщин и не понимал, что секс, в первую очередь, проявление любви, а не удовлетворение плотских желаний, и Он правильно сделал, что наказал меня. Жаль только, что я так и не познал любви…
Егор покачал головой и осел на пол.
- Брат, ты всегда был так непредсказуем. Как же я буду без тебя, друг мой… - и он, не выдержав, заплакал.
Утирая рукавом глаза, Андрей подкатил к Егору на своей каталке и обнял. Тот уткнулся ему в грудь.
- Зато такой крепкой дружбы, как у нас с тобой, ни у кого не было и не будет, - прошептал Андрей.
- Как же я люблю тебя, сукин ты сын, - также тихо отвечал Егор и улыбался. Несмотря на боль, резко пронзающую душу, приятное тепло грело его сердце.
- Представь, что я уйду в очень долгий отпуск.
- Ты так спокоен.
- А что мне волноваться? Меня уже никак нельзя спасти, я умру, это факт. Волнуются, когда может повезти, а может и не повезти, а в моем случае однозначно второе - что же мне волноваться? - словно для большей уверенности повторил вопрос Андрей.
Конечно, в глубине души, он, как и все мы, боялся смерти. Смерть - то, что неизвестно, неизведанно. Неизвестность всегда пугала людей, и Андрей не был исключением, но он такого типа, что не любил быть уязвимым, а поскольку уязвимость и страх - почти что слова синонимы, он страх свой запрятал глубоко внутри себя, так, что и не поймешь, не раскроешь Андрея.
А Егор лишь молчал и улыбался про себя, потому что был исключением и знал лучшего друга, как свои пять пальцев. Но он ничего не говорил - смущать Андрея ему не хотелось.
- Чего тебе хочется сейчас? - заботливо спросил Егор и осторожно поправил плед на коленях мужчины.
- Свежего воздуха и банки пива, перед тем, как меня отвезут в больницу, - мечтательно протянул Андрей и коснулся пальцами виска, чувствуя головокружение.
- Все для вас, Андрей Викторович.
Егор старался казаться веселым.
***
Через полчаса счастливый Андрей, не бывший на улице уже две недели, жмурился от солнца и улыбался во весь рот. Егор медленно катил коляску, оглядываясь вокруг и примечая всякую деталь, будь то бабочка радужной окраски, или быстрый, легкий поцелуй двух влюбленных, или игра света на витрине магазина, или детский смех… тогда-то и начинаешь понимать, что счастье - в мелочах.
Андрей же смотрел на мир несколько иначе - он наблюдал не столько за вещами, сколько за их характерами. Какое настроение у прохожих; как поет птица - звонко чирикает или заливается; рукой мастера нарисовано граффити, или тем, кому просто нечего делать…
Он всегда анализировал вещи и был чрезвычайно внимателен ко всякой мелочи. Егор тоже замечал их, но не заострял на них свое внимание, а Андрей мыслил долго - и это доставляло ему большое удовольствие.
Но когда он увидел Ее, то забыл обо всем, не сделав выводов, не закончив размышления. В этот момент он научился быть проще, ибо просто любовался Ею.
Они встретились взглядами. Она не отвела глаз, как это делали многие, быстро и стыдливо, увидев Андрея в инвалидной коляске. Она улыбнулась ему - открыто и чисто, обнажая свою красивую душу. Андрей улыбнулся в ответ.
И Она ушла.
Он знал, это было то, что называется взаимной любовью.
- Бог простил меня, - произнес он, глядя Ей вслед. Егор грустно улыбнулся и покатил коляску дальше.
***
Говорят, плачут от трех вещей: от горя, от счастья и от любви к Богу. А плачет ли Бог от любви к нам?..
